Уроженец Мордовии полковник Чичаев в годы войны координировал деятельность советской и английской разведок

С «легкой руки» авторов справочников по истории российской внешней разведки Иван Андреевич Чичаев значится как уроженец села Ускляй Кокчетавского уезда Акмолинской области, или села Ускляй Кокчетавской области. Биограф А.М.Коллонтай В. «переселил» Ивана Андреевича в Чувашию. Словом, полная неразбериха.
На самом же деле  И.А.Чичаев в тех местах никогда не бывал, и есть ли там село с таким названием – неизвестно.
Верно лишь то, что Иван Андреевич родился в селе Ускляй, но только ныне Рузаевского района Республики Мордовия.
Ошибку могли бы исправить в Министерстве иностранных дел: Иван Андреевич имел высокий дипломатический ранг – Чрезвычайный и Полномочный Посланник. Но в МИДе открестились от своего коллеги – не только не уточнили место его рождения, но даже не включили его биографию ни в один дипломатический справочник. Видимо, посчитали достаточным и того, что И.А.Чичаев пользовался дипломатическим прикрытием.
УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИКИ
«Моим «крестным отцом» в разведке был полковник Иван Андреевич Чичаев, проработавший в ней всю жизнь», - так начала посвящение к своей книге полковник Зоя Ивановна Рыбкина, более известная в литературных кругах как лауреат Государственной премии СССР, детская писательница З.И.Воскресенская. Она была одним из авторов аналитической записки, в которой содержался анализ информации, касающейся планов гитлеровской Германии и поступавшей из всех зарубежных резидентур.17 июня 1941 года Зоя Ивановна внесла в нее последнюю запись: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».
Начальник разведки П.М.Фитин повез документ Сталину. «Это блеф! – ознакомившись с запиской, разгневанно сказал Хозяин. – Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь».
А через пять дней началась война.
В 1953 году, когда по делу Л.П.Берия был арестован генерал-лейтенант П.А.Судоплатов, проработавший в разведке четверть века, Зоя Ивановна на партийном собрании выступила против обвинений, предъявленных Павлу Анатольевичу. За это нарушение «единодушности» она, полковник, была направлена на работу в Воркуту, на должность начальника спецотдела лагеря, которую там занимал старший лейтенант.
Это отступление потребовалось для того, чтобы еще раз подчеркнуть: у хорошего учителя и ученики ему под стать. А учителем З.И.Рыбкиной в апреле 1929 года был И.А.Чичаев, начальник отделения в иностранном отделе ОГПУ. Перед отъездом в свою первую загранкомандировку в Харбин Зоя Ивановна две недели стажировалась на Лубянке у И.А.Чичаева. Вместе со своим мужем полковником Б.А.Рыбкиным Зоя Ивановна заменила в стокгольмской резидентуре Ивана Андреевича -  его отозвали в Москву и назначили начальником 5-го (англо-американского) отдела 1-го управления НКГБ СССР.
Прежде чем стать наставником, Иван Андреевич сам прошел большую жизненную школу.
Родился он в 1896 году в селе Ускляй в большой крестьянской семье, где было пятнадцать детей, однако постоянная нехватка всего, голод сократили семью, немногие из детей выжили. Отец батрачил на помещиков и кулаков, работал поденщиком на железной дороге, но, как вспоминал Иван Андреевич, «нужда крепко держала его в своих объятиях».
Читать и писать Иван научился в церковно-приходской школе, которую окончил с похвальным листом. Ему нравилось читать. Кое-какие книги давала ему учительница Евдокия Михайловна Шалонова, которая занималась  с ним по отдельной программе. Он перечитал все книги в  церковной библиотеке. А когда  в село приехал молодой псаломщик А.А.Любимов, недоучившийся семинарист, он разрешил Ивану пользоваться его библиотекой. Так Иван познакомился с творчеством Пушкина, Тургенева, Некрасова, Кольцова. После школы для Ивана начались другие «университеты» - батрачил у кулака, был мальчиком в вокзальном ресторане станции Рузаевка.
Но все это время Иван мечтал посмотреть мир, найти работу по душе. С закадычными друзьями Иваном Фадеевым и Семеном Батраковым решили тайком уехать в Москву. По копейке накопили немного денег, заготовили сухари, но в последний момент Семен отказался и рассказал о готовящемся побеге родителям. Друзьям, конечно, попало. Через несколько месяцев Иван Фадеев все-таки уехал в Москву к родственникам и вскоре выполнил свое обещание, данное тезке, - выслал Чичаеву шесть рублей – столько тогда стоил железнодорожный билет из Рузаевки до Москвы. Попасть в город оказалось проще, чем найти работу. После долгих поисков Чичаеву удалось устроиться  мальчиком в бакалейный магазин. Трудно приходилось, весь день на ногах – солил капусту, разносил товары.  Получал три рубля в месяц и был на хозяйских харчах. Зато  по воскресеньям с Иваном Фадеевым ходили в Большой театр, где слушали Ф.И.Шаляпина, Л.В. Собинова, в Художественный театр на спектакли по пьесам М.Горького и Н.В.Гоголя, на Ходынское поле, где первые русские авиаторы совершали демонстрационные полеты, в Третьяковскую галерею. На сэкономленные деньги покупал книги.
Вскоре московский этап в жизни Чичаева прервался – началась первая мировая война, и Ивана призвали в армию. Служил он в Инсаре, где дислоцировался его полк, а боевое крещение принял на Юго-Западном фронте. Однополчане избрали его членом солдатского комитета. После Октябрьской революции Иван вернулся в родные края. Работал в исполкоме Рузаевского Совета, заведовал финансовым отделом, был секретарем революционного трибунала, а когда в мае 1919 года образовали Чрезвычайную комиссию, ее председателем, по рекомендации укома партии, назначили Чичаева. Так Иван Андреевич стал чекистом.
Позже он вспоминал: «Район действия распространялся почти на тысячу километров, охватывая железнодорожные линии от Рузаевки до Сызрани, Симбирска, Кустаревки, Нижнего Новгорода, Пензы с центром в Рузаевке». Дел было по горло: кулацкие мятежи; в поездах контрреволюционеры везли оружие, золото; бандиты похищали грузы и продовольствие из вагонов; саботировали работу некоторые железнодорожники, поддавшись на агитацию эсеров и меньшевиков. В августе 1919 года восстал формировавшийся в Саранске  Донской казачий корпус под командованием бывшего царского полковника Ф.К. Миронова.
Весной 1923 года Чичаева, как успешно справившегося с порученным делом, перевели в Москву и назначили начальником Московского отделения транспортной ЧК Октябрьской железной дороги. Однако мечта об учебе не оставляла Ивана. О своем желании учиться он поделился со старым большевиком А.Н.Васильевым, которого назначили полпредом в Монголию. Алексей Николаевич как раз подбирал сотрудников и предложил Чичаеву поехать с ним.  Он переговорил с Ф.Э.Дзержинским и тот согласился на перевод Чичаева в Народный комиссариат иностранных дел. Так Иван Андреевич стал дипломатом.
СЕУЛ
В «Очерках истории российской внешней разведки» отмечается, что «получение «Меморандума Танаки» - крупнейшее достижение советской разведки против милитаристских устремлений Японии в период 20-х – начала 30-х годов».
Речь идет о меморандуме об основах позитивной политики в Маньчжурии и Монголии. 27 июня 1927 года премьер-министр и министр иностранных дел Японии барон генерал Гиити Танака, один из главных руководителей вооруженной интервенции на  Дальнем Востоке  в период гражданской войны, представил этот документ императору. В меморандуме были обозначены планы Японии по завоеванию мира. «Для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай… Овладев всеми ресурсами Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, стран Южной Азии, а затем к завоеванию Малой Азии, центральной Азии и, наконец, Европы. Продвижение нашей страны в ближайшем будущем в район Северной Маньчжурии приведет к неминуемому конфликту с красной Россией…В программу нашего национального развития входит необходимость вновь скрестить мечи с Россией…»
Документ содержал угрозы не только в адрес Советского Союза, но и затрагивал интересы Великобритании, Франции, Голландии, Португалии, владевших колониями в азиатском регионе и, конечно, США.
Иван Андреевич в то время был резидентом ОГПУ в Корее под прикрытием должности генерального консула СССР в Сеуле  и как нелегал действовал под прикрытием сотрудника известной на Дальнем Востоке и в Китае торговой фирмы «Чурин и К°». Он завербовал сотрудника японской спецслужбы, который был по уши в долгах. Японец особо не торговался и начал снабжать Чичаева важнейшей информацией – о политическом и экономическом положении на Дальнем Востоке, в Китае, о японских агентах, засланных на советский Дальний Восток, о работе японских спецслужб против СССР, о планах окопавшихся на Дальнем Востоке белогвардейцев. Главным документом, из предложенных  И.А.Чичаеву, стал «Меморандум Танаки». Руководство Советского Союза своевременно было извещено о планах японской военщины. Позже этот документ раздобыли разведчики, действовавшие в харбинской резидентуре – они нашли способ проникнуть в японскую дипломатическую почту. Ветераны разведки считают, что случай с «Меморандумом Танаки» - уникальный в истории разведки. Чтобы не засветить Чичаева, руководитель советской разведки поручил начальнику американского отдела довести содержание «Меморандума Танаки» до мировой общественности, используя возможности в американской прессе. Поручение было выполнено. Последовал оглушительный международный скандал. Япония ощутила такой мощнейший дипломатический прессинг, что ей ничего не оставалось делать, как оправдываться перед мировым сообществом и …отрицать само существование меморандума. Потом долгое время  бытовало мнение, что этот меморандум добыли американские разведчики. Об их «подвиге» в Голливуде даже сняли фильм «Кровь на солнце». Чичаев на зарубежных коллег был не в обиде – чем меньше знают о разведчике, тем ему спокойнее работать и дольше жить.
РИГА
Вернувшись из Кореи, И.А.Чичаев работал в центральном аппарате Народного комиссариата по иностранным делам, был резидентом внешней разведки в Финляндии под прикрытием должности генерального консула в Выборге  (тогда он принадлежал Финляндии), резидентом в Эстонии под прикрытием должности второго секретаря полпредства, в центральном аппарате внешней разведки.
В одном из очерков приводятся слова Ивана Андреевича: «Я был почти единственным из старых работников разведки, который не был репрессирован и даже получил назначение ехать в буржуазную Латвию, чтобы создать там резидентуру и агентурный аппарат на совершенно голом месте…  Мне была поставлена задача разобраться в обстановке».
В своих воспоминаниях Иван Андреевич написал: «В августе 1938 года я выехал в Латвию, куда был назначен первым секретарем полпредства СССР.
В 1934 году власть в Латвии была захвачена реакционной кликой Ульманиса, провозгласившего себя «вождем нации».
1 сентября 1939 года гитлеровские войска вероломно напали на Польшу. Англия и Франция объявили войну Германии. Гитлеровские полчища, разгромив польскую армию, оккупировали Польшу. В Латвию хлынули остатки разбитых частей польской армии и польских беженцев. Это усилило тревогу населения страны.
В октябре 1939 года между СССР и Латвией был заключен пакт о взаимопомощи, который предусматривал размещение на территории Латвии небольшого числа советских воинских частей».
Из письма поверенного в делах СССР в Латвии И.А.Чичаева народному комиссару иностранных дел СССР В.М.Молотову
10 октября 1939 г.;
«…Для характеристики позиции правительства интересно отметить следующий факт: здесь почти открыто говорят, что перед заключением пакта правительство Ульманиса усиленно добивалось поддержки своей позиции в Берлине. Оно решилось на заключение пакта только после того, когда получило ответ, что Германия никаких интересов, кроме экономических, в Прибалтике не имеет. Видимо, привычка согласовывать свои действия с западноевропейскими державами продолжает тяготеть над правительством до сих пор.
В отличие от позиции правящей верхушки, широкие слои латвийского народа – рабочие, неимущее крестьянство, особенно русское, и передовая интеллигенция – приняли пакт о взаимопомощи с нескрываемой радостью…»
В апреле 1940 года И.А. Чичаева вызвали в Москву для доклада о проделанной работе. Выслушав Чичаева, нарком Л.П.Берия заявил, что резидента НКВД в Латвии хочет видеть Сталин.
- Доложите об обстановке, - сказал Сталин.
Иван Андреевич подробно рассказал о военных приготовлениях латышей, их тайных переговорах с руководством фашистской Германии, о том, что некоторые министры латвийского правительства, чиновники, представители буржуазии изменили свое поведение и сами стали налаживать контакты с советскими представителями.
Из воспоминаний генерал-лейтенанта П.А.Судоплатова:
«Прибывший в Москву Чичаев сообщил о резких расхождениях и натянутых отношениях внутри правительства Латвии – прежде всего между президентом Латвии Ульманисом и военным министром Балодисом. Этот конфликт подрывал стабильность существовавшего режима, уже находившегося под двойным давлением – нашим и немецким.   Немцы, вполне естественно, опирались на своих преданных сторонников в экономических управленческих структурах и деловых кругах, в то время как мы рассчитывали на влияние среди левых групп, связанных как с компартией, так и с профсоюзами. Как бы там ни было, Латвия, как впрочем, и другие государства Прибалтики, по существу являлась буферной зоной между нами и Германией. План создания широкой коалиции, когда в правительстве должны быть представлены как немецкие, так и советские интересы, также обсуждался на встрече в кремлевском кабинете Молотова».
В середине июня 1940 года для обеспечения выполнения пакта новые части Красной Армии с согласия латвийского правительства вступили в пределы Латвии. Трудящиеся оказали нашим войскам восторженный прием. 5 августа Верховный Совет СССР удовлетворил просьбу Латвии о принятии ее в состав Советского Союза.
В завершении, думаю, необходимо привести любопытное откровение П.А.Судоплатова: «Вряд ли нам удалось бы так быстро достичь взаимопонимания, если бы все главы Прибалтийских государств, в особенности латышское руководство, не находились с нами в доверительных секретных отношениях. Их всегда принимали в Кремле на высшем уровне как самых дорогих гостей, обхаживали, перед ними, как говорится, делали реверансы. …С нами активно сотрудничал министр иностранных дел Латвии Вильгельм Мунтерс, военный министр Латвии Янис Балодис. Мы также поддерживали доверительные тайные отношения с президентом Латвии Карлом Ульманисом, двоюродным дядей недавнего президента Латвии Гунтиса Ульманиса. Для этих целей резидент НКВД в Риге И.Чичаев имел специальную финансовую контору в Риге».
СТОКГОЛЬМ
В октябре 1940 года И.А.Чичаев был направлен в Стокгольм резидентом внешней разведки  под прикрытием должности советника полпредства СССР. После Риги Стокгольм поразил Ивана Андреевича относительным спокойствием и размеренным ритмом жизни и… обилием разведчиков многих стран, прежде всего фашистской Германии. Освоившись, И.А.Чичаев начал передавать в Центр важную информацию. Тем более, многие члены правительства были благосклонны к советским дипломатам, особенно к полпреду А.М.Коллонтай. Так, министр внутренних дел, социал-демократ Мюллер оказывал в свое время Александре Михайловне содействие в нелегальной пересылке в царскую Россию большевистской литературы и писем В.И.Ленина. Он прятал их в каблуки своих ботинок и доставлял в Петроград. Об этом, как вспоминал И.А.Чичаев, ему рассказала сама А.М.Коллонтай.
Некоторое время назад было модно демонстрировать свое, скажем так, критическое отношение к деятельности органов государственной безопасности. Но вот биограф А.М.Коллонтай В., который «приписал» И.А.Чичаева к Чувашии,  свою ненависть к структуре почему-то распространил на отдельного ее представителя. Перечислив заслуги Ивана Андреевича – «один из крупнейших чинов советской разведки», «отличился весьма плодотворной миссией на Дальнем Востоке, создав огромную агентурную сеть в Корее, Японии и Китае» - он пишет, что Чичаев – «человек весьма невысокой культуры, грубый солдафон, он весьма бесцеремонно обращался с «выжившей из ума старухой», ничуть не жалуя ее заслуги и хорошо зная цену тем словам благодарности, которые в ее адрес шли из Москвы». И далее: «Не названный по имени, он фигурирует во множестве ее дневниковых записей того времени как неуч, бездарь и выскочка…» («Не названный» - это очень убедительное доказательство того, что речь идет именно об Иване Андреевиче, а не о ком-то другом из десятков сотрудников полпредства! – авт.)
Если принять это огульное обвинение на веру, то как же быть с такими фактами.  Нарком иностранных дел Г.В.Чичерин приглашает И.А.Чичаева в промежутке между  зарубежными командировками  поработать его личным референтом по Японии. А о требовательности наркома к сотрудникам и их профессиональной подготовке ходили легенды. Или такое. Работая в Эстонии, Иван Андреевич написал аналитическую записку о перспективах участия  советских республик в разработке залежей горючих сланцев. Эту записку высоко оценил С.М.Киров и он договорился с И.А.Чичаевым о встрече. К сожалению, этой встрече не суждено было состояться – Сергей Миронович был убит.
ЛОНДОН
В июне 1941 года И.А.Чичаева вызвали в Москву и назначили начальником  5-го отдела 1 управления НКГБ СССР. Он прибыл в Москву 21 июня, а утром 22-го дежурный срочно вызвал его в Наркомат. Там Иван Андреевич узнал, что началась война и его назначение отменяется – он включен в особую группу  по организации разведывательной и диверсионной работы в тылу врага. Но начать подготовку следует после того, как он организует эвакуацию центрального аппарата разведки и членов семей сотрудников в Новосибирск.  Через месяц его вызвали к наркому. Иван Андреевич узнал, что «правительство Великобритании официально обратилось к руководству СССР с предложением наладить сотрудничество между английской и советской разведками в борьбе против общего врага – фашистской Германии». Переговоры по этому вопросу поручено вести  генерал-майору В.М.Зарубину и полковнику И.А.Чичаеву.  13 августа в Москву прибыл представитель английской секретной     службы полковник Гиннес. И на следующий день началась кропотливая работа по выработке соглашения. Опытнейший разведчик, осуществлявший связь советской разведки  с командиром штурмовых отрядов, бывшим соратником Гитлера и затем порвавшим с ним Вальтером Стеннесом, Зарубин был представлен англичанам как генерал Николаев, Чичаев работал под своей фамилией. О переговорах знали кроме них только Сталин, Молотов и Берия.
 Через две недели было подписано соглашение,  которым предусматривались обмен разведывательной информацией, проведение совместными усилиями диверсионно-разведывательных операций на территории Германии и в оккупированных ею государствах, взаимодействие при заброске в эти районы агентуры. Стороны брали на себя и ряд других обязательств.
Договорились, что координировать действия разведок будут: в Москве – полковник Гиннес (его вскоре заменит Дж.Хилл; по этому поводу советский разведчик Ким Филби заметит: «Русские приняли это назначение с восторгом. Они знали о Хилле все». Это тот самый Хилл, который во время гражданской войны участвовал в заговоре послов вместе с Б.Локкартом), в Лондоне – полковник И.А.Чичаев  (теперь Иван Андреевич понял, почему месяц назад нарком спросил его, не забыл ли он английский язык). «В Лондоне в годы войны находились одновременно два посла Советского Союза -   И.М.Майский был аккредитован при британской короне, а А.Е.Богомолов с согласия англичан поддерживал отношения с эмигрантскими правительствами Бельгии, Голландии, Греции, Норвегии, Польши, Франции, Чехословакии, Югославии. Чичаев был прикомандирован к посольству Богомолова и официально числился его советником».
Вот что повествуют о деятельности советской миссии «Очерки истории российской внешней разведки»: « Вскоре в Англию стали прибывать наши агенты, подготовленные Центром для заброски в Германию, Австрию, Францию и Голландию. Англичане размещали их на конспиративных квартирах. С каждым проводилась дополнительная, строго индивидуальная учеба, включавшая, в частности, тренировочные прыжки с парашютом, ориентирование на местности по немецким картам и т.д. В обязанности английской стороны входила также соответствующая экипировка людей, снабжение их продуктами питания, германскими продовольственными карточками, предметами диверсионной техники...
За период со дня заключения соглашения по март 1944 года в Англию было направлено 36 агентов, 29 из которых были выброшены в Германию, Австрию, Францию, Голландию, Бельгию и Италию…
Каких-либо сведений о судьбе выведенных в европейские страны агентов в архивах Службы внешней разведки не имеется. Лишь в отношении некоторых в документах есть пометки типа: «Высажен, но связи нет».
Уже в апреле 1942 года И.А.Чичаев докладывал в Москву: «Затягивание заброски, отказ снабжать нас немецкой документацией, нежелание производить  переброску в отдаленные районы, наконец, повторение несчастных случаев – все это выглядит подозрительно и свидетельствует о саботаже». Были случаи, когда англичане пытались завербовать наших агентов, специально портили документы.
Но были примеры и успешного сотрудничества. Так, с помощью англичан были разгромлены агентурные сети гитлеровцев, японцев  и итальянцев в Афганистане.
Иван Андреевич поддерживал связь и с разведками других стран, правительства которых находились в Лондоне. Узнав,  что в Норвегии действует единственный завод по производству так называемой тяжелой воды, являющейся замедлителем реакции в реакторах, он предложил англичанам разбомбить предприятие. Но английские летчики не сумели этого сделать. Тогда была создана группа из участников норвежского Сопротивления, которые  взорвали этот завод и фактически сорвали работу гитлеровцев по созданию атомной бомбы.
«С осени 1944 года по май 1945 года И. А Чичаев в дополнение к своей основной, то есть  разведывательной работе, исполнял обязанности временного поверенного в делах СССР при правительствах, находившихся в изгнании в Лондоне (А.Е.Богомолов был направлен послом во Францию). Он поддерживал контакты с югославским королем Петром, премьер-министром польского эмигрантского правительства С.Миколайчиком, министром иностранных дел правительства Норвегии в эмиграции Трюгве Ли, генералом Шарлем де Голлем».  
Итог реализации соглашения содержится в докладной записке, подписанной Л.П.Берия министром госбезопасности СССР В.Н.Меркуловым: «За период совместной работы каких-либо существенных результатов это соглашение не дало, а наоборот, в ряде случаев англичане нелояльно относились к проведению намеченных мероприятий…Полагаем целесообразным предложение генерала Хилла о заключении нового соглашения отклонить». Резолюция В.М.Молотова: «Не имею возражений». 22 марта 1945 года.
И.А.Чичаев был отозван в Москву и получил назначение резидентом в Прагу. А в качестве поощрения за плодотворную работу в Англии ему предоставили недельный отпуск для поездки на родину, в село Ускляй.
В Москву Иван Андреевич вернулся в 1947 году. Был заместителем начальника управления, читал лекции будущим разведчикам в Высшей разведывательной школе. В 1952 году вышел на пенсию.
Полковник Чичаев И.А. за безупречную и плодотворную работу в разведке награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды и «Знак Почета», медалями.
Владимир КЛИМАНОВ.

«Известия Мордовии»